28 марта 2012 года в парке 300-летия Санкт-Петербурга

был установлен подаренный нашему городу Президентом 

Венесуэлы памятник Франсиско де Миранде

(28.03.1750 – 14.07.1816) венесуэльского скульптора

Хосе ЭнжелаКараско. 

А что знают о нём петербуржцы?

МИРАНДА

Заснеженный парк 300-летия Санкт-Петербурга выглядел пустынным, и Франсиско де Миранда на постаменте, порывисто выхватывающий саблю из ножен, казалось, здесь ещё не прижился.

Вспомним, как он посетил берега Невы в июне – сентябре 1787 года – экзотический гость, 37-летний венесуэльский красавец-креол, дослужившийся до подполковника в испанской армии и вынужденный бежать в эмиграцию из-за сфабрикованного против него обвинения в измене.

Он и раньше вёл счёт несправедливостям Испании к уроженцам её южно-американских колоний, в том числе Венесуэлы, а испытав неблагодарность метрополии на собственной шкуре, решил – баста! Независимость или смерть!

Английских колонистов, восставших в Северной Америке в 1776-1783 годах, поддержали французская и английская армия и флот. Почему бы Англии в отместку не поспособствовать освобождению испанских колоний? Ах правящие круги Альбиона скорее выдадут Миранду испанцам, чем раскачаются на такое дело?

А Россия не выдаст?

У России были претензии к Испании по поводу колонизации Тихоокеанского побережья Северной Америки и вероятности её поддержки Турции в предстоявшей русско-турецкой войне. Вот Миранда и обратился к императрице Екатерине Второй (которая за несколько лет до этого отказалась помочь английскому королю Георгу III подавить революцию в североамериканских колониях, а затем приняла посетившего Россию национального героя провозглашённых Соединённых Штатов Америки Пола Джонса) с предложением помочь ему организовать, снарядить и отправить экспедицию к берегам Венесуэлы с целью завоевания её независимости. Взамен он обещал торговлю на льготных условиях с будущим независимым государством. (Запрет на свободу внешней торговли был одной из главных причин роста недовольства южноамериканских креолов испанской колониальной политикой. Ликвидация этого запрета, по мнению Миранды, должна была гарантировать, что освободившиеся от испанского гнёта страны не попадут под власть ни одного другого европейского государства. США в роли будущего грабителя южных соседей Миранда ещё не представлял.) 

Екатерина Вторая не могла пуститься в подобную авантюру.

Она захотела оставить на русской службе креола, понравившегося ей своим умом, обаянием, эрудицией, твёрдостью характера и виртуозной игрой на флейте, с которой он был неразлучен: помимо музыки европейских композиторов, известных русским вельможам, под сводами Зимнего дворца и на приёмах в домах столичной знати зазвучала в исполнении Франсиско де Миранды пронзительная, чистая как горный ветер мелодия, с которой шли в бой перуанские индейцы под предводительством ТупакаАмару…

18 июля 1787 года императрица назначила Миранду полковником Екатеринославского кирасирского полка, которым командовал уже знакомый венесуэльцу Григорий Александрович Потёмкин. А через три недели, принимая желанного гостя в личных покоях Зимнего дворца, уговаривала:

- Останьтесь в России, полковник! Гишпанская инквизиция лишит Вас жизни!

Уступи он её уговорам, променяй судьбу революционера на роль придворного куртизана, - он не был бы Франсиско де Мирандой. Он занял бы в русской истории место где-нибудь рядом с неаполитанцем Де Рибасом, адъютантом Потёмкина.

Кроме того, прирождённый дипломат Миранда умело раскрывал не все свои карты. В Санкт-Петербург он приехал в кибитке из самого Крыма и молчал о том, что в дороге был не менее наблюдательным, чем Алексей Николаевич Радищев, опубликовавший три года спустя «Путешествие из Петербурга в Москву». Об этом поведает потомкам его дневник. Ученик европейских просветителей, Миранда предал бы собственные принципы, останься он на службе в  к р е п о с т н и ч е с к о й  России.

За отказ от высочайших милостей он заслужил памятник!

Перед отъездом из России в сентябре 1787 года он получил (к чести Екатерины и её двора) не только деньги на дорогу, но и рекомендательные письма к российским посланникам в Европе.

Его дальнейшая судьба – достояние других стран и народов.

Он исколесил все европейские страны, изучая их общественный строй, экономический уклад, культуру и искусство.

23 марта 1792 года прибыл в революционный Париж по приглашению жирондиста Жана-Пьера Бриссо, и вскоре с оружием в руках влился в ряды защитников Франции, подвергшейся прусско-австрийской интервенции. Произведённый в чин генерала Северной армии, одержал несколько побед. 29 ноября его дивизия взяла город Антверпен. Но в апреле 1793 года он был арестован Конвентом по подозрению в соучастии в контрреволюционном заговоре командующего Северной армией Дюмурье, в который на самом деле Миранда не дал себя втянуть.

В мае он предстал перед революционным трибуналом – и полностью оправдался! Но радовался свободе меньше месяца. В результате установления якобинской диктатуры он опять был брошен в тюрьму, где сидел больше года, ежедневно ожидая вызов в трибунал, откуда теперь единственная дорога вела на гильотину. (Якобинцы забыли, что эта машина была изобретена исключительно для рубки голов  о л и г а р х о в , и слишком часто использовали её не по назначению.) 

Так и не вызванному почему-то в трибунал Миранде спас жизнь термидорианский переворот 27 июля (9 термидора) 1794 года, однако, не найдя общего языка с термидорианцами, он покинул Францию, сохранив незапятнанный мундир генерала Французской республики.

В 1806 году он с помощью своего друга американского полковника Уильяма Смита приобрёл корабль и несколько шхун и завербовал около 200 добровольцев, большинство из которых были англоязычными «солдатами удачи». Экспедиция отправилась из Нью-Йорка под жёлто-сине-красным флагом, впоследствии ставшим флагом независимой Венесуэлы. В морском бою с испанцами у венесуэльского побережья она потеряла две шхуны с экипажа-ми, а прибрежные жители не присоединилась к Миранде и его волонтёрам, а бежали вглубь страны, приняв их за пиратов. Разгромив береговую охрану и заняв обезлюдевшие города Вела и Коро, Миранда понял, что подкрепления ждать не откуда, продолжать разведку боем бессмысленно и с оставшимися в живых экспедиционерами отплыл к Малым Антильским островам…

В 1810 году уже 60-летний эмигрант вернётся в Венесуэлу из Англии, узнав, что жители его родного города Каракаса 19 апрелянаконец изгнали испанского генерал-капитана и создали национальное правительство – верховную хунту. Торжественно встреченный соотечественниками, окунётся с головой в политику. Избранный вице-президентом первого в Латинской Америке конгресса, вместе с радикально настроенными патриотами добьётся провозглашения независимости Венесуэлы 5 июля 1811 года и принятия конституции, утверждавшей республиканский строй и демократические свободы, 23 декабря 1811 года.

Едва была провозглашена независимость, - роялисты (приверженцы испанского короля) развязали многолетнюю кровавую войну. На первом её этапе республиканцы потерпели поражение. Миранда, назначенный главнокомандующим армией Венесуэльской республики, ошибочной, медлительной тактикой (возраст, что ли, сказывался?) разозлил решительных офицеров вроде Симона Боливара, а обещанием свободы вступившим в республиканскую армию темнокожим рабам ополчил против себя креольских плантаторов. 31 июля 1812 года предатели вместе с дезинформированными молодыми офицерами выдали главнокомандующего роялистам.

Пленника поместили в крепость-тюрьму Ла Каррака в испанском городе Кадисе. Он готовил побег, осуществить который ему помешали тяжёлая болезнь и смерть.

Но испанский колониализм был обречён. Креольские полководцы – венесуэлец Симон Боливар, аргентинец Хосе да Сан-Мартин, уругваец Хосе Артигас, чилиец Бернардо О`Хиггинс, аргентинец Мартин Гуэмес и другие – к 1826 году освободили всю Латинскую Америку за исключением Кубы и ПуэртоРико. Это стало возможным потому, что за ними пошли многотысячные массы рабов, крестьян, горожан. На пространстве от Мексики до Аргентины и Чили вместо колоний родились новые молодые республики.

Сегодня латиноамериканцы чтут борцов за независимость как национальных героев.

Особое место среди них принадлежит Франсиско де Миранде, оставившему свой след даже в далёкой России.

Юлия ЖЕЛЕЗНЯК

• < Назад
• Вперёд >